Lyu
Находясь в печали, я вдруг вспомнила одного из своих любимых писателей детства и юности - Юрия Сотника. Именно сейчас захотелось перечитать потрепанную красную книжку в толстом переплете. Рассказы, повести и пьесы о советских школьниках. Никакой идеологии и никаких взрослых - только юмор, приключения и прекрасный стиль.
Талантище. Спасибо за мое счастливое чтение.Эх, чего только стоит один рассказ "Райкины пленники". Вроде бы, ничего особенного, а до сих пор помню все очень ярко. Гениально просто.
читать дальшеЮрий Вячеславович СОТНИК
РАЙКИНЫ «ПЛЕННИКИ»
Рассказ
Раздался резкий, деловитый звонок. Рая вытерла руки о салфетку,
повязанную вместо фартука, и открыла дверь. Вошел семиклассник Лева
Клочков.
— Привет! — сказал он, снимая шубу. — Дома?
— В ванной сидит, — ответила Рая и ушла обратно в кухню, на ходу
заплетая косички.
В квартиру недавно провели саратовский газ. Боря на первых порах
принимал ванну раза по четыре в день. Вот и теперь он стоял перед
умывальником, распарившийся, розовый, и, глядя в зеркало, водил расческой
по светло-желтым, торчащим ежиком волосам.
— Здравствуй! — сказал он, не оборачиваясь, когда Лева вошел. — Ты
хорошо сделал, что рано явился. У меня есть один проект.
— Именно? — коротко спросил Лева.
Глядя в зеркало через плечо товарища, он пришлепнул ладонью вихор на
макушке, поправил белый воротничок и красный галстук, подтянул
застежку-молнию на черной блузе.
Друзьям нужно было иметь безукоризненный вид. Доктор географических
наук профессор Аржанский обещал присутствовать сегодня на заседании
школьного краеведческого кружка. Лева и Боря должны были поехать за
профессором проводить его в школу.
Боря положил расческу на умывальник:
— Понимаешь, хочу сегодня выступить. Надо произвести чистку в кружке.
Ты как думаешь?
Лева давно тренировался, вырабатывая в себе два качества: способность
оставаться невозмутимым при любых обстоятельствах и привычку выражаться
кратко.
— Дельно! — сказал он.
— Так при профессоре и заявлю, — продолжал Борис. — «Или, товарищи,
давайте кончим все это, или давайте работать как следует»... На носу лето,
походы, а тут возись с такими... вроде Игоря Чикалдина. Спорим, что он не
сможет правильно азимут взять!
Лева кивнул головой.
— Факт.
— Ну вот! А Юрка Говоров топографии не знает, костра в дождливую
погоду развести не умеет. Спрашивают его однажды: «Как сварить суп на
костре, не имея посуды?» Молчит как рыба. Ну куда нам такие!
— Балласт, — согласился Лева.
Боря передохнул немного и продолжал:
— Это еще ничего. Есть люди и похуже. Звоню как-то Димке Тузикову по
телефону: «Почему не явился на занятия по добыванию огня трением?» —
«Мама, — отвечает, — не велела». Чего-то там делать его заставила. Ничего
себе, а? Самостоятельный человек называется!
— Смешно... — пожал плечами Лева.
— Так вот, мы сейчас до профессора зайдем к Виктору, посовещаемся и
все трое выступим на собрании.
— Боря! Борис! — закричала Рая из кухни.
— Что тебе!
— Борис, никуда не уходи: нужно сначала мясо провернуть в мясорубке.
— Вспомнила! Нужно было раньше попросить! Мне некогда.
Рая появилась в дверях ванной, держа большую ложку, от которой шел
пар:
— Боря, я тебя уже просила, а ты все «некогда» и «некогда». Проверни
мясо! Мясорубка тугая, я сама не могу, а мама ушла и велела приготовить
котлеты.
Боря уставился на нее, сдвинул светлые, чуть заметные брови:
— Слушайте, Раиса Петровна! Вам русским языком говорят: я тороплюсь,
у меня поважнее дело, чем твои котлеты. Все! Можете идти.
Но Раиса Петровна не ушла, а, наоборот, шагнула поближе к брату:
— Боря, вовсе я никуда не пойду, и ты тоже никуда не пойдешь, пока не
провернешь мясо. Вот!
Боря повысил голос:
— Со старшими таким тоном не говорят! Ясно? Ну!.. Марш!
Взяв сестренку за плечи, Борис повернул ее к себе спиной и легонько
толкнул.
— И очень хорошо! И прекрасно! — закричала та, удаляясь. — А ты все
равно не уйдешь!
Боря сел на стул и принялся надевать носки.
— Маленького нашла... — ворчал он. — Брось все и верти мясорубку!
Распоряжается чужим временем!
Мальчики вышли из ванны. В коридоре они встретили Раю, которая несла
под мышкой большую книгу.
— Сейчас, — сказал Борис, войдя в комнату. — Еще две минуты, и я
готов. — Он взял со стула парадные брюки и сунул правую ногу в штанину. —
Да, Левка, сегодня поборемся! Кому-то жарко станет, кому-то... — Он
замолчал и опустил глаза вниз, на брюки. — Гм! Что за черт... Смотри!
На брюках не было ни одной пуговицы. Приятели молча посмотрели друг
на друга и подошли к висевшему на спинке стула пиджаку: там тоже пуговиц
не оказалось.
Боря взъерошил волосы:
— Что за черт? А?
— Срезаны, — хладнокровно сказал Лева и кивнул на обеденный стол: там
лежали пуговицы и ножницы.
Боря покраснел так, что лицо его стало темнее волос. Торопливо скинув
брюки, он в одних трусах отправился в коридор. Лева последовал за ним.
— Р-рраиса!
— Чего тебе? — послышалось за дверью ванной.
Боря толкнул дверь, но она оказалась запертой.
— А ну, открой!
— Не открою, — ответила Раиса.
— Ага, понятно! Ты срезала пуговицы?
— Ну, я срезала.
— Зачем? Отвечай!
— Чтобы ты мясо провернул. Мне котлеты надо готовить.
Боря загрохотал кулаками по двери и закричал таким голосом, что кошка
свалилась с новой газовой плиты.
— Раиса! Выходи немедленно! Слышишь!
— Вовсе я не выйду. Что я, сумасшедшая?
— Выходи сию минуту и пришей пуговицы!
— Проверни мясо, тогда пришью.
Громко дыша, Боря прошелся по кухне и остановился перед Левой:
— Как тебе нравится, а?
Тот не потерял своего хладнокровия.
— Не волнуйся, — сказал он. — Психологию знаешь? Запри ее самое.
С наружной стороны двери была щеколда. Боря заложил ее и громко
сказал:
— Вот! Получай, Раиса! Будешь сидеть здесь, пока наши не придут.
— И пожалуйста! Я с собой «Двух капитанов» взяла.
Услышав такой ответ, Боря пал духом. Опять он в отчаянии воззрился на
Леву.
— Теряться нечего, — сказал тот. — Пришьем сами.
Друзья вернулись в комнату. Они решили, что Боря станет пришивать
пуговицы на брюках, а Лева — к пиджаку. Но в шкатулке нашлась только одна
иголка. Борис оторвал от катушки нитку и подошел к лампе, висевшей над
столом. Он слюнил нитку, разглаживал ее между пальцами, задерживал
дыхание, но нитка не лезла в ушко иголки. Стоя возле него, Лева советовал:
— Не волнуйся! Возьми себя в руки и не нервничай. Ты волнуешься — и
ничего не выходит.
Борис наконец рассвирепел.
— На! Сам не волнуйся! — крикнул он и сунул иголку с ниткой Леве в
руки.
Тот рассмотрел как следует нитку и заявил, что она чересчур толста.
Боря достал другую нитку. Она, правда, была розовая, но зато ее быстро
продели в ушко. Лева посмотрел на часы.
— Семь минут прошло, — сказал он.
Пришивая пуговицу, Боря пять раз уколол себе палец и четыре раза
порвал нитку.
— А теперь четыре минуты прошло, — сказал Лева, разглядывая его
работу. — Гм!.. Ты волнуешься и не туда пришил.
— Чего ты мелешь... «не туда»! Где не туда?
— Вот видишь, где петля, а где пуговица!
Лева отпорол пуговицу и взялся пришивать ее сам. Он работал с большим
самообладанием, пришил пуговицу правильно и затратил восемь минут. После
этого он встал со стула и размеренными шагами прошелся по комнате.
— Безнадежно, — сказал он.
— Ничего не безнадежно! — отозвался Борис. — У нас целый час времени.
Лева пожал плечами:
— Простая арифметика! Времени — час. От тебя до профессора —
пятнадцать минут. От профессора до школы — столько же... На одну штуку мы
затратили... семь плюс четыре и плюс восемь... затратили девятнадцать
минут... Теперь, конечно, дело пойдет быстрее. Натренировались. Считай —
по пятнадцати минут. На брюках их пять, а на пиджаке — четыре. Простой
расчет!..
Вторые Борины брюки мать распорола для перелицовки. Были у него еще
одни, но все в заплатах. Боря пришел в страшную ярость. Он кричал, что
сегодня же оторвет Раисе уши, что отныне не скажет с ней ни слова и что,
если родители не перевоспитают ее немедленно, он уйдет из дому.
— Криками не поможешь, — сказал Лева. — Возьми себя в руки и пойди
поговори. Подействуй на нее силой убеждения.
Товарищи снова очутились в кухне. Боря заговорил негромко и очень
сдержанно.
— Рая! Раиса, ты слышишь?
— Ну? — ответили из-за двери.
— Раиса, вот что я тебе скажу: я тебя, так и быть, выпущу, но чтобы
это было в последний раз! Понимаешь?
— Понимаю. А я не выйду.
Боря вздохнул, подтянул трусы и продолжал уже совсем кротко:
— Рая, послушай-ка, ты ведь не маленькая, так? Мне нужно скоро
уходить, а...
— И уходи. Кто тебя держит?
Лева заглянул в замочную скважину и сказал убедительным тоном:
— Рая, нужно все-таки сознавать! У Бориса очень важное дело.
— Котлеты тоже важное дело. Отец придет с работы — что он будет есть?
Семиклассники помолчали в раздумье.
— Глупо! — тихо сказал Лева.
— Что — глупо? — так же тихо сказал Борис.
— К чему ты затеял всю эту возню? Провернул бы мясо — и дело с
концом!
Борис долго грыз ноготь на большом пальце, потом открыл щеколду:
— Ну ладно, Райка! Выходи. Мы провернем.
— Нет, вы сначала проверните и покажите мне. Я встану на умывальник и
посмотрю в окно.
Под потолком в стене ванной было застекленное окно. Напрасно товарищи
упрашивали Раису выйти немедленно, говоря, что этак она не успеет пришить
пуговицы. Рая стояла на своем. Делать было нечего! Два авторитетных члена
краеведческого кружка покорились. Мясорубка была неисправная и очень
тугая, но Боря вертел ее с такой быстротой, что килограмм говядины очень
скоро превратился в фарш. Лицо Бориса блестело от пота, но голос его стал
по-прежнему строгим, когда он заговорил:
— Вот тебе мясо. Кончай эти штучки и выходи!
В ванной послышался какой-то шорох: это Раиса лезла на умывальник.
Скоро ее голова показалась за стеклом окна.
— Вот! — сказала она. — И стоило из-за этого столько спорить!
— Хватит болтать! Выходи!
Но Рая не вышла.
— Погодите, — сказала она. — Я с вами потеряла много времени, а мне
нужно еще снять белье с чердака. Пойдите на чердак и снимите.
Боря чуть не уронил тарелку с фаршем.
— Издеваешься! — сказал Лева.
— Раиса!.. Ты эти штучки брось, ты меня знаешь! Лучше брось!
— Вовсе я не издеваюсь. Мне одной раза четыре пришлось бы на чердак
подниматься, а вы вдвоем сразу все белье унесете. А я буду обед готовить.
Борису очень хотелось плюнуть на все и взять Раису измором, проучить
хорошенько эту девчонку. Но он подумал, как будет глупо, если он не
попадет к профессору и на заседание кружка. И из-за чего! Из-за каких-то
пуговиц и упрямой сестренки!
Кончилось дело тем, что они с Левой отправились на чердак, принесли
оттуда белье и показали его Раисе.
Краеведы слышали, как она спрыгнула с умывальника.
— Увидишь, — шепнул Борис товарищу, — только пришьет пуговицы, все
уши оторву! — Он посмотрел на дверь и сказал громко: — Ну, Раиса!
— А теперь... теперь самое последнее, — решительно заговорила Рая. —
Теперь знаете что? Теперь повторяйте оба вместе: «Мы даем честное
пионерское слово, что даже пальцем не тронем Раю, когда она выйдет из
ванной».
Повторять эту фразу было для краеведов труднее всего. Но они все же
повторили ее замогильными голосами.
Щелкнула задвижка, дверь открылась, и Рая быстро прошла мимо
краеведов.
Через пятнадцать минут друзья вышли из дому. За всю дорогу они не
сказали ни слова, и на бурном заседании краеведческого кружка оба хранили
угрюмое молчание.
Талантище. Спасибо за мое счастливое чтение.Эх, чего только стоит один рассказ "Райкины пленники". Вроде бы, ничего особенного, а до сих пор помню все очень ярко. Гениально просто.
читать дальшеЮрий Вячеславович СОТНИК
РАЙКИНЫ «ПЛЕННИКИ»
Рассказ
Раздался резкий, деловитый звонок. Рая вытерла руки о салфетку,
повязанную вместо фартука, и открыла дверь. Вошел семиклассник Лева
Клочков.
— Привет! — сказал он, снимая шубу. — Дома?
— В ванной сидит, — ответила Рая и ушла обратно в кухню, на ходу
заплетая косички.
В квартиру недавно провели саратовский газ. Боря на первых порах
принимал ванну раза по четыре в день. Вот и теперь он стоял перед
умывальником, распарившийся, розовый, и, глядя в зеркало, водил расческой
по светло-желтым, торчащим ежиком волосам.
— Здравствуй! — сказал он, не оборачиваясь, когда Лева вошел. — Ты
хорошо сделал, что рано явился. У меня есть один проект.
— Именно? — коротко спросил Лева.
Глядя в зеркало через плечо товарища, он пришлепнул ладонью вихор на
макушке, поправил белый воротничок и красный галстук, подтянул
застежку-молнию на черной блузе.
Друзьям нужно было иметь безукоризненный вид. Доктор географических
наук профессор Аржанский обещал присутствовать сегодня на заседании
школьного краеведческого кружка. Лева и Боря должны были поехать за
профессором проводить его в школу.
Боря положил расческу на умывальник:
— Понимаешь, хочу сегодня выступить. Надо произвести чистку в кружке.
Ты как думаешь?
Лева давно тренировался, вырабатывая в себе два качества: способность
оставаться невозмутимым при любых обстоятельствах и привычку выражаться
кратко.
— Дельно! — сказал он.
— Так при профессоре и заявлю, — продолжал Борис. — «Или, товарищи,
давайте кончим все это, или давайте работать как следует»... На носу лето,
походы, а тут возись с такими... вроде Игоря Чикалдина. Спорим, что он не
сможет правильно азимут взять!
Лева кивнул головой.
— Факт.
— Ну вот! А Юрка Говоров топографии не знает, костра в дождливую
погоду развести не умеет. Спрашивают его однажды: «Как сварить суп на
костре, не имея посуды?» Молчит как рыба. Ну куда нам такие!
— Балласт, — согласился Лева.
Боря передохнул немного и продолжал:
— Это еще ничего. Есть люди и похуже. Звоню как-то Димке Тузикову по
телефону: «Почему не явился на занятия по добыванию огня трением?» —
«Мама, — отвечает, — не велела». Чего-то там делать его заставила. Ничего
себе, а? Самостоятельный человек называется!
— Смешно... — пожал плечами Лева.
— Так вот, мы сейчас до профессора зайдем к Виктору, посовещаемся и
все трое выступим на собрании.
— Боря! Борис! — закричала Рая из кухни.
— Что тебе!
— Борис, никуда не уходи: нужно сначала мясо провернуть в мясорубке.
— Вспомнила! Нужно было раньше попросить! Мне некогда.
Рая появилась в дверях ванной, держа большую ложку, от которой шел
пар:
— Боря, я тебя уже просила, а ты все «некогда» и «некогда». Проверни
мясо! Мясорубка тугая, я сама не могу, а мама ушла и велела приготовить
котлеты.
Боря уставился на нее, сдвинул светлые, чуть заметные брови:
— Слушайте, Раиса Петровна! Вам русским языком говорят: я тороплюсь,
у меня поважнее дело, чем твои котлеты. Все! Можете идти.
Но Раиса Петровна не ушла, а, наоборот, шагнула поближе к брату:
— Боря, вовсе я никуда не пойду, и ты тоже никуда не пойдешь, пока не
провернешь мясо. Вот!
Боря повысил голос:
— Со старшими таким тоном не говорят! Ясно? Ну!.. Марш!
Взяв сестренку за плечи, Борис повернул ее к себе спиной и легонько
толкнул.
— И очень хорошо! И прекрасно! — закричала та, удаляясь. — А ты все
равно не уйдешь!
Боря сел на стул и принялся надевать носки.
— Маленького нашла... — ворчал он. — Брось все и верти мясорубку!
Распоряжается чужим временем!
Мальчики вышли из ванны. В коридоре они встретили Раю, которая несла
под мышкой большую книгу.
— Сейчас, — сказал Борис, войдя в комнату. — Еще две минуты, и я
готов. — Он взял со стула парадные брюки и сунул правую ногу в штанину. —
Да, Левка, сегодня поборемся! Кому-то жарко станет, кому-то... — Он
замолчал и опустил глаза вниз, на брюки. — Гм! Что за черт... Смотри!
На брюках не было ни одной пуговицы. Приятели молча посмотрели друг
на друга и подошли к висевшему на спинке стула пиджаку: там тоже пуговиц
не оказалось.
Боря взъерошил волосы:
— Что за черт? А?
— Срезаны, — хладнокровно сказал Лева и кивнул на обеденный стол: там
лежали пуговицы и ножницы.
Боря покраснел так, что лицо его стало темнее волос. Торопливо скинув
брюки, он в одних трусах отправился в коридор. Лева последовал за ним.
— Р-рраиса!
— Чего тебе? — послышалось за дверью ванной.
Боря толкнул дверь, но она оказалась запертой.
— А ну, открой!
— Не открою, — ответила Раиса.
— Ага, понятно! Ты срезала пуговицы?
— Ну, я срезала.
— Зачем? Отвечай!
— Чтобы ты мясо провернул. Мне котлеты надо готовить.
Боря загрохотал кулаками по двери и закричал таким голосом, что кошка
свалилась с новой газовой плиты.
— Раиса! Выходи немедленно! Слышишь!
— Вовсе я не выйду. Что я, сумасшедшая?
— Выходи сию минуту и пришей пуговицы!
— Проверни мясо, тогда пришью.
Громко дыша, Боря прошелся по кухне и остановился перед Левой:
— Как тебе нравится, а?
Тот не потерял своего хладнокровия.
— Не волнуйся, — сказал он. — Психологию знаешь? Запри ее самое.
С наружной стороны двери была щеколда. Боря заложил ее и громко
сказал:
— Вот! Получай, Раиса! Будешь сидеть здесь, пока наши не придут.
— И пожалуйста! Я с собой «Двух капитанов» взяла.
Услышав такой ответ, Боря пал духом. Опять он в отчаянии воззрился на
Леву.
— Теряться нечего, — сказал тот. — Пришьем сами.
Друзья вернулись в комнату. Они решили, что Боря станет пришивать
пуговицы на брюках, а Лева — к пиджаку. Но в шкатулке нашлась только одна
иголка. Борис оторвал от катушки нитку и подошел к лампе, висевшей над
столом. Он слюнил нитку, разглаживал ее между пальцами, задерживал
дыхание, но нитка не лезла в ушко иголки. Стоя возле него, Лева советовал:
— Не волнуйся! Возьми себя в руки и не нервничай. Ты волнуешься — и
ничего не выходит.
Борис наконец рассвирепел.
— На! Сам не волнуйся! — крикнул он и сунул иголку с ниткой Леве в
руки.
Тот рассмотрел как следует нитку и заявил, что она чересчур толста.
Боря достал другую нитку. Она, правда, была розовая, но зато ее быстро
продели в ушко. Лева посмотрел на часы.
— Семь минут прошло, — сказал он.
Пришивая пуговицу, Боря пять раз уколол себе палец и четыре раза
порвал нитку.
— А теперь четыре минуты прошло, — сказал Лева, разглядывая его
работу. — Гм!.. Ты волнуешься и не туда пришил.
— Чего ты мелешь... «не туда»! Где не туда?
— Вот видишь, где петля, а где пуговица!
Лева отпорол пуговицу и взялся пришивать ее сам. Он работал с большим
самообладанием, пришил пуговицу правильно и затратил восемь минут. После
этого он встал со стула и размеренными шагами прошелся по комнате.
— Безнадежно, — сказал он.
— Ничего не безнадежно! — отозвался Борис. — У нас целый час времени.
Лева пожал плечами:
— Простая арифметика! Времени — час. От тебя до профессора —
пятнадцать минут. От профессора до школы — столько же... На одну штуку мы
затратили... семь плюс четыре и плюс восемь... затратили девятнадцать
минут... Теперь, конечно, дело пойдет быстрее. Натренировались. Считай —
по пятнадцати минут. На брюках их пять, а на пиджаке — четыре. Простой
расчет!..
Вторые Борины брюки мать распорола для перелицовки. Были у него еще
одни, но все в заплатах. Боря пришел в страшную ярость. Он кричал, что
сегодня же оторвет Раисе уши, что отныне не скажет с ней ни слова и что,
если родители не перевоспитают ее немедленно, он уйдет из дому.
— Криками не поможешь, — сказал Лева. — Возьми себя в руки и пойди
поговори. Подействуй на нее силой убеждения.
Товарищи снова очутились в кухне. Боря заговорил негромко и очень
сдержанно.
— Рая! Раиса, ты слышишь?
— Ну? — ответили из-за двери.
— Раиса, вот что я тебе скажу: я тебя, так и быть, выпущу, но чтобы
это было в последний раз! Понимаешь?
— Понимаю. А я не выйду.
Боря вздохнул, подтянул трусы и продолжал уже совсем кротко:
— Рая, послушай-ка, ты ведь не маленькая, так? Мне нужно скоро
уходить, а...
— И уходи. Кто тебя держит?
Лева заглянул в замочную скважину и сказал убедительным тоном:
— Рая, нужно все-таки сознавать! У Бориса очень важное дело.
— Котлеты тоже важное дело. Отец придет с работы — что он будет есть?
Семиклассники помолчали в раздумье.
— Глупо! — тихо сказал Лева.
— Что — глупо? — так же тихо сказал Борис.
— К чему ты затеял всю эту возню? Провернул бы мясо — и дело с
концом!
Борис долго грыз ноготь на большом пальце, потом открыл щеколду:
— Ну ладно, Райка! Выходи. Мы провернем.
— Нет, вы сначала проверните и покажите мне. Я встану на умывальник и
посмотрю в окно.
Под потолком в стене ванной было застекленное окно. Напрасно товарищи
упрашивали Раису выйти немедленно, говоря, что этак она не успеет пришить
пуговицы. Рая стояла на своем. Делать было нечего! Два авторитетных члена
краеведческого кружка покорились. Мясорубка была неисправная и очень
тугая, но Боря вертел ее с такой быстротой, что килограмм говядины очень
скоро превратился в фарш. Лицо Бориса блестело от пота, но голос его стал
по-прежнему строгим, когда он заговорил:
— Вот тебе мясо. Кончай эти штучки и выходи!
В ванной послышался какой-то шорох: это Раиса лезла на умывальник.
Скоро ее голова показалась за стеклом окна.
— Вот! — сказала она. — И стоило из-за этого столько спорить!
— Хватит болтать! Выходи!
Но Рая не вышла.
— Погодите, — сказала она. — Я с вами потеряла много времени, а мне
нужно еще снять белье с чердака. Пойдите на чердак и снимите.
Боря чуть не уронил тарелку с фаршем.
— Издеваешься! — сказал Лева.
— Раиса!.. Ты эти штучки брось, ты меня знаешь! Лучше брось!
— Вовсе я не издеваюсь. Мне одной раза четыре пришлось бы на чердак
подниматься, а вы вдвоем сразу все белье унесете. А я буду обед готовить.
Борису очень хотелось плюнуть на все и взять Раису измором, проучить
хорошенько эту девчонку. Но он подумал, как будет глупо, если он не
попадет к профессору и на заседание кружка. И из-за чего! Из-за каких-то
пуговиц и упрямой сестренки!
Кончилось дело тем, что они с Левой отправились на чердак, принесли
оттуда белье и показали его Раисе.
Краеведы слышали, как она спрыгнула с умывальника.
— Увидишь, — шепнул Борис товарищу, — только пришьет пуговицы, все
уши оторву! — Он посмотрел на дверь и сказал громко: — Ну, Раиса!
— А теперь... теперь самое последнее, — решительно заговорила Рая. —
Теперь знаете что? Теперь повторяйте оба вместе: «Мы даем честное
пионерское слово, что даже пальцем не тронем Раю, когда она выйдет из
ванной».
Повторять эту фразу было для краеведов труднее всего. Но они все же
повторили ее замогильными голосами.
Щелкнула задвижка, дверь открылась, и Рая быстро прошла мимо
краеведов.
Через пятнадцать минут друзья вышли из дому. За всю дорогу они не
сказали ни слова, и на бурном заседании краеведческого кружка оба хранили
угрюмое молчание.
@темы: Книги